村上春樹にかぶれた恥かしい思い出

"Такой вещи, как идеальный текст, не существует.
Как не существует идеального отчаяния".
Это сказал мне один писатель, с которым я случайно
познакомился в студенчестве. Что это означает на самом
деле, я понял значительно позже - а тогда это было
неплохим утешением. Идеальных текстов не бывает -
и все.
Тем не менее, как только дело доходило до того,
чтобы написать что-нибудь, на меня накатывало отчаяние.
Потому что круг возможных тем был ограничен. Например,
про слона я еще мог что-то написать, а вот про то,
как со слоном обращаться, - уже вряд ли. Такие дела.

Восемь лет передо мной стояла эта дилемма.
Целых восемь лет. Срок немалый.
Но пока учишься чему-то новому, стареть
не так мучительно. Это если рассуждать абстрактно.
С двадцати с небольшим лет
я все время стараюсь жить именно так.
В ответ - бессчетные оплеухи, непонимание,
обман, но в то же время - и драгоценный опыт.
Приходили какие-то люди, заводили со мной разговоры,
с грохотом проносились надо мной, как по мосту,
и больше не возвращались. Я же сидел тихо,
даже рта не открывал. И так встретил последний год,
который оставался мне до тридцатника.

А сейчас думаю: дай-ка расскажу.
Конечно, это не решит ни одной проблемы, и, боюсь,
после моего рассказа все останется на своих местах.
В конце концов, тексты пишутся не для самоисцеления,
а только ради слабой попытки на этом пути.
Однако, честно все рассказать чертовски трудно.
Чем больше я стараюсь быть честным, тем глубже тонут
во мраке нужные слова.
Я не собираюсь оправдываться. По крайней мере,
лучше я пока написать не могу. Прибавить нечего.
А еще вот что я думаю. Вдруг, забравшись в будущее -
на несколько лет или даже десятилетий, - я обнаружу,
что спасен? Тогда мои слоны вернутся на равнину,
и я найду для мира слова красивее нынешних.

Слушать рассказы о незнакомых местах было моей
болезненной страстью.
Лет десять назад я мог вцепиться в первого
встречного и требовать отчета о его родном городе.
Избытка людей, готовых добровольно выслушивать чужие
речи, в те времена не наблюдалось - поэтому всякий,
кто попадался мне под руку, вел свой рассказ прилежно
и старательно. Бывало даже, что совершенно незнакомые
мне люди где-то узнавали о таком чудаке и специально
приходили что-нибудь рассказать.

Словно бросая камушки в пересохший колодец,
они повествовали мне о самых разных вещах -
и уходили, одинаково удовлетворенные. Одни говорили
с умиротворением, другие - с раздражением. Одни строго
по сути вопроса, а другие всю дорогу не пойми о чем.
Бывали скучные рассказы, бывали грустные, слезливые -
а иной раз случались дурацкие розыгрыши. Однако
я всех выслушивал серьезно, как только мог.

Не знаю, в чем здесь причина, но каждый каждому -
или, скажем так, каждый всему миру - отчаянно хочет
что-то передать. Мне это напоминает стаю обезьян,
засунутую в ящик из гофрированного картона.
Вот я вынимаю такую обезьяну из ящика, бережно
стираю с нее пыль, хлопаю по попе и выпускаю
в чистое поле. Что с ними происходит потом,
мне неизвестно. Не иначе, грызут где-нибудь
свои желуди, покуда все не вымрут. Да и бог с ними,
такая у них судьба.
Если откровенно, то работы во всем
этом было много, а толку мало. Сейчас я думаю:
объяви тогда кто-нибудь всемирный конкурс
"Старательное выслушивание чужих речей" -
я без сомнения вышел бы в победители.
И получил бы награду. Например, коврик на кухню.

http://fan.izhnet.ru/virt/obzory/Literaturnyj_klub/article1442pic.htm
おまけです。それじゃ！チャオ！